Многие экономические учения во главу угла ставят вопрос о свойствах товаров, и, прежде всего, вопрос об их стоимости. Мы уже рассмотрели тезис о том, что товар – это продукт человеческого труда, способный удовлетворять какую-либо потребность человека и предназначенный для обмена или продажи. Итак, во-первых, товар всегда должен быть предназначен для удовлетворения какой-либо из потребностей человека. Де Квинси излагает это таким образом: «любой товар должен, прежде всего, служить средством для достижения той или иной желаемой цели».[17] Примерно такой же точки зрения придерживался и К.Маркс: «Товар есть, прежде всего, внешний предмет, вещь, которая, благодаря её свойствам, удовлетворяет какие-либо человеческие потребности».[18] Действительно, продукт труда, если он не удовлетворяет никакой потребности, если он не может быть чем-либо полезен, такой продукт никогда не будет продан или обменен, т.е. он уже не будет являться товаром по своей сущности. Прежде, чем товар будет продан или обменен, он должен обладать некой полезностью. И эту полезность К.Маркс назвал потребительной стоимостью. «Полезность вещи делает её потребительной стоимостью. Но эта полезность не висит в воздухе. Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего. Поэтому товарное тело, как, например, железо, пшеница, алмаз и т.п., само есть потребительная стоимость, или благо».[19] Этот термин потребительной стоимости он позаимствовал для своих исследований у Джона Локка, говорившего, что: «Естественная стоимость какой-либо вещи состоит в ее способности служить удобством человеческой жизни».[20] Термин «потребительная стоимость» является очень удачным по своей сути, и, поэтому, мы будем широко использовать его в дальнейшем. Итак, потребительная стоимость – это полезность вещи, ее способность удовлетворять какие-либо потребности человека.

Целый ряд исследователей, таких как Джон Стюарт Милль, Бем-Баверк, Джемс Милль предпринимали попытки найти закономерности пропорций обмена товаров из их полезностей, т.е. из их потребительных стоимостей. Они считали, что ценность товара зависит прямо пропорционально от его полезности. Отчасти это утверждение верно, но лишь отчасти, и оно не заслуживает детального анализа. Полезность товара не может быть единственным мерилом его ценности. Критика таких теорий весьма обширна, но здесь можно ограничиться всего несколькими контраргументами. Например, алмаз для человека имеет гораздо меньшую полезность, чем хлеб, ибо хлеб удовлетворяет одну из основных потребностей человека, а алмаз самую, что ни на есть второстепенную. Однако алмаз имеет ценность несравнимо более высокую, чем хлеб. История не знает таких примеров, чтобы во времена даже самого жестокого голода килограмм хлеба обменивался на килограмм алмазов.

Несомненно, что товары обмениваются благодаря тому, что они имеют потребительную стоимость, но пропорции этого обмена очень мало зависят от этих потребительных стоимостей товаров.

Не всякая вещь, даже имеющая потребительную стоимость, может являться товаром. Если данная конкретная вещь произведена для личного потребления и не имеет своей целью быть проданной или обмененной, то она не является товаром. Товаром может быть только такой предмет, который является объектом обмена или продажи, т.е. предназначен для рынка.

Кроме того, что товары обладают потребительными стоимостями, они имеют еще одно очень важное свойство, объединяющее их все. Это то, что все товары, так или иначе, являются плодами человеческого труда. Джон Стюарт Милль писал: «Вещь должна не только обладать какой-то полезностью, но и ее получение должно быть сопряжено с известной трудностью»,[21] хотя в дальнейшем исследовании этот тезис и не находит у Милля логического развития. Маркс пошел дальше в своих рассуждениях: «Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остаётся лишь одно свойство, а именно то, что они — продукты труда. Но теперь и самый продукт труда приобретает совершенно новый вид. В самом деле, раз мы отвлеклись от его потребительной стоимости, мы вместе с тем отвлеклись также от тех составных частей и форм его товарного тела, которые делают его потребительной стоимостью. Теперь это уже не стол, или дом, или пряжа, или какая-либо другая полезная вещь. Все чувственно воспринимаемые свойства погасли в нём. Равным образом теперь это уже не продукт труда столяра, или плотника, или прядильщика, или вообще какого-либо иного определённого производительного труда. Вместе с полезным характером продукта труда исчезает и полезный характер представленных в нём видов труда, исчезают, следовательно, различные конкретные формы этих видов труда; последние не различаются более между собой, а сводятся все к одинаковому человеческому труду, к абстрактно человеческому труду».[22] Действительно, любой товар, продаваемый на рынке, прямо связан с затратами человеческого труда на его производство, а также с затратами труда на доставку его на рынок. Милль позаимствовал примечательный пример Де Квинси о том, что в лесах Канады время от времени можно даром собирать огромные количества земляники, но, однако, монотонное повторение множества наклонов очень быстро приводит к мысли о том, что когда собираешь сам, то это не является таким уж безвозмездным занятием. Именно затраты человеческого труда, содержащегося в товаре и есть основная отправная точка для измерения пропорций обмениваемости товаров. Человеческий труд в гораздо большей степени, нежели потребительская стоимость определяет размер ценности товаров. Товары, в основной своей массе, и в большинстве случаев, обмениваются пропорционально количеству содержащегося в них человеческого труда. Количество труда, содержащегося в товаре, Маркс назвал стоимостью. «Итак, потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлён, или материализован, абстрактно человеческий труд».[23] Но Маркс не является первым, кто выдвинул такое предположение. До него это сделали В.Петти, А.Смит, Д.Рикардо. Камнем преткновения при такой теории стоимости товаров является проблема измерения того количества труда, которое содержится в товаре. В.Петти полагал, что количество труда следует измерять количеством хлеба, съеденного производителем при изготовлении продукта. А.Смит и Д.Рикардо предлагали измерять труд затраченным временем на производство товара. Абсолютно такого же мнения придерживался и К.Маркс: «Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем, а рабочее время находит, в свою очередь, свой масштаб в определенных долях времени, каковы: час, день и т.д.»[24] пишет он. Но тут же Маркс делает дополнение, развивая эту мысль дальше, что общим мерилом стоимости является общественно необходимое рабочее время, которое, в свою очередь, является временем, «которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда».[25] Такая постановка вопроса, такое решение проблемы не являются бесспорными сами по себе. Согласно теории Маркса выходит так, что товары, на производство которых, затрачено одинаковое количество времени, имеют одинаковую величину стоимости, ибо содержат одинаковое количество труда. Таким образом, выходит, что сталевар и пекарь создают в течение одинаковых отрезков времени равную стоимость. Это вызывает некоторое недоумение. Не помогает здесь также и оговорка относительно общественно необходимого времени. Если сталелитейный цех и пекарня имеют одинаковый средний уровень условий труда в своих отраслях, пекарь и сталевар одинаково средне умелы каждый в своем деле и работают со средней интенсивностью, принятых в их видах работ, то все равно получается, что сталевар создает в течение единицы времени большую стоимость, нежели пекарь, ибо труд сталевара, все-таки, более труден и тяжел, чем труд булочника. Никто не станет спорить с утверждением, что труд – это не просто трата какого-то отрезка времени, а все-таки, труд – есть затраты человеческой мускульной и психической энергии. С этим, надеюсь, согласны все, кто хоть сколько-нибудь разбирается в физике и физиологии. С этим согласен и К.Маркс: «Всякий труд есть с одной стороны расходование человеческой рабочей силы в физиологическом смысле».[26] Это марксово «расходование в физиологическом смысле» есть не что иное, как расходование человеческим организмом энергии. Очень близко к такому пониманию измерения труда был российский марксист Подолинский С.А., который в своей работе «Труд человека и его отношение к распределению энергии» писал: «Труд человека и тех животных, к действиям которых приложимо понятие о труде, есть один из многочисленных видов проявления общей мировой энергии».[27] Энергия понимается здесь как физическая категория, как общая количественная мера различных форм движения материи. В процессе труда человек расходует не что иное, как кинетическую энергию своего организма! Однако в различных видах труда человека тратит различное количество кинетической энергии. Так сталевар тратит в день около 4,5 килокалорий (ккал) своей физической энергии, а пекарь около 3,5 килокалорий (ккал). Из этого примера мы можем заметить, что сталевар тратит в единицу времени в 1,3 раза больше энергии, чем пекарь, и в силу этого обстоятельства, создает стоимость в единицу времени в 1,3 раза больше, чем, соответственно, пекарь. Измеряя затраты труда затратами рабочего времени, как предлагает это делать К.Маркс, этого обстоятельства не будет заметно, но оно сразу проявляется как только затраты труда связать с затратами кинетической энергии. Как известно из курса физики, затраты кинетической энергии исчисляется по формуле: