Когда место независимых йоменов заняли tenants-at-will — мелкие фермеры, арендовавшие землю погодно, сброд людей, рабски приниженных и зависящих от произвола лендлорда, то систематическое расхищение общинных земель наряду с грабежом государственных имуществ особенно помогло образованию тех крупных ферм, которые в XVIII веке назывались капитальными фермами или купеческими фермами; эти же причины способствовали превращению сельского населения в пролетариат, его «высвобождению» для промышленности».[73]

В России же, аграрная реформа 1861 года, которая принесла крестьянам освобождение от крепостной зависимости, не сопровождалась столь массовыми и жестокими преступлениями против личности и собственности, как это было в Англии, но и эта реформа привела к разложению деревенской общины и расслоению крестьянского сословия, поскольку не сопровождалась процессом реального наделения освободившихся крестьян землей и средствами производства. В России исторически сложилось так, что основная масса крестьян не имела в своей собственности ни земли, ни орудий труда. Поэтому в России не было особой необходимости проводить принудительные конфискации, достаточно было сделать крестьян свободными юридически, и они уже становились потенциальными пролетариями - продавцами своего труда, ибо ничего другого они и не имели.

Можно сказать так, что абсолютно все аграрные реформы периода первоначального капиталистического накопления имели своим результатом одно и то же: массовое обнищание большей части крестьян, и их отток из сельской местности в города в поисках лучшей жизни. Роль жестокого насилия над личностью и преступления против собственности в этом процессе первоначального капиталистического накопления имеет доминирующий и основополагающий характер. Весь ход этого процесса просто пестрит многочисленными примерами этого самого насилия. Конфискация и экспроприация земель, уголовное преследование за бродяжничество – верные спутники любого процесса капиталистического накопления. К.Маркс писал по этому поводу: «Новорожденный капитал источает кровь и грязь из всех своих пор, с головы до пят».[74] Маркс совсем не приукрашивает действительность, когда изображает процесс первоначального капиталистического накопления с ярким ореолом беспредельного разбоя. Действительно, складывается впечатление, что рождение капиталистического способа производства полностью обязано грубому насилию. Однако, создается иллюзия, будто бы процесс первоначального накопления капитала был стремительным и коротким подобно взмаху клинка. На самом деле это не так. Именно насилие и правовой произвол по отношению к крестьянам были краткими и стремительными. Сам же процесс первоначального накопления длился столетиями. Насилие над массами низших сословий стало апофеозом и последним аккордом этой долгой симфонии рождения капитализма. К.Маркс писал в своем «Капитале» о том, что насилие сыграло в период первоначального накопления всего лишь роль повивальной бабки, ускорившей рождение капиталистического способа производства, т.е. насилие было лишь своеобразным катализатором этого процесса¸ сократив его, возможно, на несколько столетий. Наверное, К.Маркс и преследовал какие-то политические цели, обнажив неприглядную сторону истории рождения и становления капиталистического способа производства, но он вовсе не преувеличил и не раздул реальные масштабы истинной криминальной изнанки процесса первоначального капиталистического накопления.

Не менее важную роль играло в тот переходный период насилие не физическое, а экономическое, в основе которого лежит бесспорные преимущества капиталистического способа производства по сравнению с феодальным. Первые ростки капиталистических производственных отношений в сельском хозяйстве позволили получать гораздо больший прибавочный продукт как абсолютно, так и относительно. Такое повышение эффективности человеческого труда в сельском хозяйстве привело, во-первых, к необходимости сокращения численности занятых работников в аграрном секторе, а во-вторых, в соответствии с законом цепной реакции в экономических системах, подарило возможность увеличить количество занятых работников в индустриальной отрасли. Не случайно мы обратили наше внимание на тот факт, что всякое первоначальное капиталистическое накопление неизбежно начинается с аграрной реформы, приводящей к повышению эффективности труда в сельском хозяйстве. Этому есть объяснение, лежащее в области экономической энергоэнтропики. В истории развития человечества на пороге перехода к капиталистической системе возникла такая ситуация, когда предпромышленность, т.е. ремесленное и цеховое производства, стали расти опережающими темпами, и вызвали диссонанс с развитием сельского хозяйства. Иными словами, развитие предпромышленности в городах достигло такого уровня, что условием для ее дальнейшего выживания и роста стало необходимо получать больший прибавочный продукт. А как мы уже знаем, любой прибавочный продукт имеет своим источником солнечную энергию, измененную и законсервированную в продукции сельского хозяйства. Поэтому, возникает острая необходимость для роста экономической негэнтропии в сельском хозяйстве, а значит, возникает необходимость в повышении эффективности человеческого труда в этой сфере. Таким образом, любое капиталистическое хозяйство всегда должно быть основано на более мощном и эффективном использовании солнечной энергии, на большей экономической негэнтропии, чем феодальное, а значит, капитализм неизбежно начинается с приходом капиталистических производственных отношений в сельское хозяйство. История развития капитализма в разных частях света и на разных континентах наглядно подтверждают эту доктрину. Здесь не имеются в виду страны Ближнего Востока, где капитализм начался с развития нефтедобывающей промышленности, а сама нефтедобывающая промышленность основана здесь на чисто феодальной собственности на землю и подземные ресурсы. В результате этого, мы имеем дело в этих странах не с капитализмом в его чистом виде или с капитализмом в европейском понимании, а с некоторой весьма своеобразной экономической структурой, которую следовало бы назвать феодальным индустриализмом.