* данные Росстата

** = ВПСХ/занятые/12 мес.

*** =Производительность * ε

**** данные соответствующих нормативных документов

При наших предпосылках (совершенный рынок и гомогенный труд) такое расхождение должно означать недоиспользование труда. На совершенном рынке полученный результат может быть следствием трех ситуаций:

- неверно полученные оценки используемых параметров;

- сельское хозяйство недоиспользует рабочую силу;

- номинальная заработная плата не отражает стоимость труда для нанимателя в сельском хозяйстве.

Опасность получения оценок возможна при любом эконометрическом анализе. Поэтому в данной статье мы используем оценки разных авторов, полученные при работе с различными статистическими базами, для разных лет и с отличающимися эмпирическими моделями. Это не дает полной гарантии достоверности результатов, но вероятность ошибки заметно снижается.

Вывод о недоиспользовании рабочей силы в сельском хозяйстве противоречит сложившемуся представлению о трудоизбыточности этого сектора национальной экономики. С другой стороны, если мы рассматриваем более или менее совершенный рынок, избыточное предложение товара приводит к падению его цены, что, собственно говоря, мы и наблюдаем на рынке сельскохозяйственного труда — заработная плата падает все годы реформ в реальном исчислении. Но это означает также, что при такой низкой цене труда сельхозпроизводители должны стремится к замещению других факторов производства именно трудом. Зачем покупать дорогостоящую технику, когда есть масса почти даровой рабочей силы? Тем не менее, менеджеры стремятся к насыщению своего производства высокопроизводительной, предпочтительно импортной, техникой. Наиболее интенсивно развивающиеся производители инвестируют в основные фонды своих предприятий. С другой стороны, многие исследования показывают, что применение сельхозтехники в российском сельском хозяйстве избыточно.[21]

Иными словами, полученный результат говорит об аллокативной неэффективности в российском сельском хозяйстве: менеджеры в массовом порядке модернизируют свои предприятия вместо того, чтобы использовать дешевую рабочую силу, предельная отдача которой намного выше ее стоимости.

Однако в такое нерациональное поведение наиболее эффективных менеджеров сектора (причем в массовом порядке) верится с трудом. Еще Либенстейн писал о том, что аллокативная неэффективность вносит не более 10% в общую экономическую неэффективность19. Вряд ли в России эта закономерность нарушается. Скорее всего, ситуация на практике складывается по третьему сценарию: оплата труда, со всеми начислениями и дооценками на натуральные выплаты не отражает реальной стоимости труда для нанимателя.

Во-первых, это расхождение объясняется налогами на заработную плату, так как они входят в стоимость труда для нанимателя. Данные налоги объясняют около 20 процентных пунктов расхождения (табл. 4). Натуральная оплата труда по текущему российскому законодательству включается в официально регистрируемую оплату труда. Можно допустить, что оценка натуральной части оплаты труда происходит по заниженным ценам. Доля натуроплаты не превышает 25% всей оплаты труда. Если предположить, что эта часть оплаты труда недооценивается на 10—20%, то это объясняет еще 2—5 процентных пункта расхождения между заработной платой и предельным продуктом труда (минимальным). Кроме того, работодатель во всей российской экономике вынужден нести дополнительные расходы на рабочую силу помимо прямых выплат на оплату труда — на обеспечение работников жильем, их обучение и т.д. (табл. 5). В среднем по экономике затраты на рабочую силу помимо социальной защиты составляют от 4 до 11% общих затрат на рабочую силу, причем эта доля год от года сокращается. Данных о том, сколько такого рода затрат несут работодатели в сельском хозяйстве нет, но эмпирические наблюдения говорят о том, что эти расходы довольно велики и они могут объяснять оставшуюся необъясненной разницу.

Таблица 6. Структура затрат организаций на рабочую силу[22]