Многие экономисты ошибочно полагают, что в процессе производства именно средства производства имеют особенную способность создавать новую стоимость, т.е. прибавочную стоимость. Это заблуждение - приписывание внутренним особенностям капитала этого чудесного свойства, приводит к полному отрицанию эксплуататорской сущности капитализма, что как мы уже знаем, само по себе, противоречит объективным экономическим законам об эксплуататорской сущности любого экономического способа производства, и, что еще ужаснее, противоречит закону сохранения и превращения энергии, что совсем уже придает этому заблуждению характер лженаучного предположения. Вновь создаваемая стоимость, а вместе с ней и прибавочная стоимость как воплощение живого человеческого труда, не может возникнуть из неживой материи средств производства. Средства производства не могут перенести на вновь создаваемый продукт большее количество энергии, чем содержится в них самих. Это противоречило бы всем современным знаниям о мироздании. Прошлый человеческий труд, заключенный в средствах производства, не может создавать никакой новой добавочной стоимости в силу того обстоятельства, что энергия не может возрастать сама по себе без дополнительного источника энергии, коим не может являться сам для себя прошлый или уже овеществленный труд. «Отсюда с полной ясностью видно, что средство производства никогда не отдает продукту большей стоимости, чем оно утрачивает в процессе труда вследствие уничтожения своей собственной потребительной стоимости».[81] Итак, стоимость средств производства, приобретенных капиталистом на рынке переносится постепенно в процессе производства на вновь созданный продукт. Если бы этого не происходило, то после того, как в процессе производства из-за износа исчезнет последняя единица потребительной стоимости средств производства, стоимость последних исчезла бы безвозвратно, и часть капитала, расходуемая на приобретение средств производства не восполнилась бы и следующий цикл производства невозможно было бы начать. Такое невероятное предположение, когда часть капитала, расходуемая на покупку средств производства не возмещается, противоречит, во-первых, закону сохранения и превращения энергии, ибо стоимость средств производства есть не что иное, как материальное воплощение потенциальной человеческой энергии их создавшей, т.е. есть овеществленный человеческий труд, а энергия не может исчезнуть в никуда и взяться ниоткуда, она лишь может изменить свой вид или форму своего существования; во-вторых, это противоречит элементарной человеческой логике и экономическим принципам. Никакого капиталиста никогда не прельстит альтруистическая перспектива полной потери части своего капитала без какой-либо компенсации.

В силу изложенного в двух предыдущих абзацах следует сделать вывод, что стоимость средств производства не возрастает в процессе труда количественно, т.е. она является постоянной. Средства производства переносят на новый продукт ровно столько своей стоимости, сколько они сами утрачивают в процессе производства в силу физического износа. Поэтому, часть капитала, расходуемую на приобретение средств производства, согласно теории К.Маркса, следует называть постоянной, или, короче, постоянным капиталом. «Итак, та часть капитала, которая превращается в средства производства, т.е. в сырой материал, вспомогательные материалы и средства труда, в процессе производства не изменяет величины своей стоимости. Поэтому я называю её постоянной частью капитала, или, короче, постоянным капиталом».[82] Для того чтобы начать процесс производства капиталисту необходимо не только купить средства производства, но он должен еще и купить труд, который приведет эти средства производства в движение, т.е. нанять рабочих. Без труда, без его соединения со средствами производства невозможен никакой процесс производства. Труд, в его живой форме – есть кинетическая человеческая энергия, которая приводит в движение потенциальную энергию, заключенную в средствах производства. В процессе производства труд начинает выполнять множество функций, т.е. становится мультифункциональным. Во-первых, как мы уже отмечали, он приводит в движение средства производства, дает им живительный импульс. «Как такая производительная деятельность – прядение, ткачество, ковка, - труд одним своим прикосновением воскрешает средства производства из мертвых; одушевляя эти средства производства, он превращает их в факторы процесса труда и соединяется с ними в продукты».[83] Во-вторых, труд является тем мистическим инструментом, который и переносит стоимость средств производства на новый продукт. Каким же образом происходит этот процесс? Маркс прекрасно раскрывает подробности этого явления. Он логично доказывает, что труд превращает пряжу в ткань, труд кузнеца превращает железо в плуг, т.е. труд меняет потребительную стоимость средств производства, превращая их в новую потребительную стоимость нового продукта. С помощью труда здания, сооружения, оборудование превращаются в элементы производства. В процессе производства при превращении потребительных стоимостей средств производства в новый продукт, в новую потребительную стоимость, стоимость самих средств производства автоматически переносится на стоимость нового продукта. Как мы можем заметить, труд играет в этом процессе особенную роль. «Следовательно, рабочий сохраняет стоимости потребленных средств производства или переносит их на продукт как составные части стоимости последнего не путем присоединения своего труда вообще, а вследствие особого полезного характера, вследствие специфически производительной формы этого присоединенного труда».[84] Однако нельзя согласиться с Марксом, утверждавшим, что: «он (рабочий), присоединяет ее (стоимость средств производства) своим трудом не поскольку последний есть труд прядения или столярный труд, а поскольку он – абстрактный, общественный труд вообще, и определенную величину стоимости он присоединяет не потому, что его труд имеет особое полезное содержание, а потому, что он продолжается в течение определенного времени».[85] Данное утверждение вызывает только недоумение. Хотя Маркс и пытается аргументировать свое утверждение тем, что если рабочий сменит свою профессию, то все равно в течение рабочего времени рабочий будет присоединять стоимость средств производства к новому продукту, т.е. это присоединение, по мнению Маркса, не зависит от конкретной формы труда. Ошибочность этого утверждения очевидна. Именно конкретный труд способен перевоплощать старую потребительную стоимость средств производства в новую потребительную стоимость вновь создаваемого продукта. Только ткачеством можно превратить пряжу в ткань, только портняжеством можно превратить ткань в костюм. Сколько бы пекарь не стоял у печи, он не сможет преобразовать потребительную стоимость кузнеческих мехов, молота и наковальни в подкову, поскольку этим занимается кузнец. Мало того, в процессе преобразования потребительной стоимости средств производства и переноса их стоимости на новый продукт человеческий труд может не участвовать вообще. Ни абстрактный, ни конкретный. В процессе производства человека могут заменять машины или животные. Например, в полностью механизированном и роботизированном конвейерном производстве человеческий труд полностью вытесняется машинами и функцию переноса стоимости средств производства на новый продукт выполняют сами средства производства. С таким парадоксом мы сталкиваемся и в самых простейших видах хозяйства. Например, обычный мельничный ослик точно также как и рабочий, и точно также как и машины способен перенести стоимость мельничного жернова на стоимость муки. А все это означает только одно – только лишь конкретный труд, т.е. именно конкретные специфические операции и их последовательность способны переносить стоимость средств производства на вновь создаваемый продукт. Абстрактный труд, как простое количественное измерение затрат человеческой энергии не может выполнять этой функции, поскольку он обезличен. Кроме того, переносимая стоимость средств производства прямо не зависит от количества затраченного труда, а зависит от конкретной формы этого самого труда. Удивительно, но К.Маркс сам утверждал то же самое: «Если бы специфический труд не был прядением, то он не превратил бы хлопок в пряжу, следовательно, и стоимости хлопка и веретен не перенес бы на пряжу».[86] Но затем Маркс забывает это свое утверждение и начинает противоречить сам себе. Рассмотрев все вышеизложенное, мы можем сделать вывод, что не только человеческий труд переносит стоимость средств производства на новый продукт, вернее не столько труд, сколько специфические операции и манипуляции со средствами производства в процессе самого производства позволяют сделать это. Конкретный человеческий труд – это есть просто одна из форм выполнения этих операций и манипуляций, т.е. человеческий труд как фактор процесса производства обладает такой способностью переносить стоимость средств производства на стоимость нового продукта.