В экономической научной литературе давно уже ведется острая полемика по поводу механизма образования цен на товары. Наиболее жаркими эти споры становятся между сторонниками трудовой теории стоимости и сторонниками теории предельной полезности.

Теория предельной полезности гласит, что товар продается соответственно полезности последнего экземпляра данного товара. Эта цена, якобы, зависит от важности для потребителей потребности, удовлетворяемой последним экземпляром товара. Каждый дополнительный экземпляр удовлетворяет меньшую по своей важности потребность, чем предыдущий, т.е. каждый дополнительный экземпляр имеет меньшую полезность по сравнению с предыдущим. На мой взгляд, такая трактовка проблемы – это всего лишь искаженное и однобокое понимание закона спроса и предложения. Но об этом мы поговорим ниже.

Сторонники теории предельной полезности категорично и полностью отвергают трудовую теорию стоимости, причем единственным существенным, но очень сомнительным и слабым аргументом против существования трудовой теории стоимости является количественное несовпадение цен товаров и их стоимостей. Они утверждают, что это несовпадение полностью отрицает роль затрат труда в обмене товарами, в формировании цен.

Сторонники трудовой теории стоимости настаивают на том, что товары обмениваются соответственно их стоимостям, т.е. соответственно затратам труда на их производство. Уязвимость данной теории как раз и заключается в практическом несовпадении цен и затрат труда.

Однако вся парадоксальность этой полемики заключается в том, что никто из ее участников не прав в общем, но каждый прав в частностях. Никто из них не видит общей целостной картины механизма ценообразования, но каждый правильно описывает один из винтиков этого механизма, причем каждый описывает свой родной винтик и настаивает на том, что этот винтик и есть сердце всего механизма.

«Цена – это стоимость товара, выраженная в деньгах» - утверждают сторонники трудовой теории стоимости. И оказываются неправыми, ибо цена количественно отличается от стоимости.

Мы уже рассматривали в предыдущих главах, что цена – это функция трех переменных. Первая переменная – это сумма экономических мотиваторов потребителей, покупающих товар; вторая – сумма экономических мотиваторов продавцов, продающих товар, третья – это трудовые затраты на производство данного товара, т.е. его трудовая стоимость. Сама формула цены товара выглядит следующим образом:

,

где - сумма экономических мотиваторов потребителей, - сумма экономических мотиваторов продавцов, W – общественная стоимость товара.

Из этой формулы мы можем сделать вывод, что сторонники теории предельной полезности рассматривали лишь одну ее часть, а именно , т.е. коэффициент ратификации, а более всего - сумму экономических мотиваторов потребителей, которая является носителем степени важности удовлетворяемой потребности для потребителей, т.е. является суммой индивидуальных предельных полезностей. Но как мы можем видеть, это всего лишь одна третья часть формулы ценообразования. Тот же самый «парадокс стоимости», столь часто употребляемый сторонниками теории предельной полезности как аргумент против сторонников трудовой теории стоимости, на самом деле, подрывает основы самой теории предельной полезности. Например, алмаз имеет гораздо меньшую предельную полезность, чем кусок хлеба, но алмаз имеет более высокую цену. Хотя алмаз и имеет высокий коэффициент ратификации, т.е. высокое соотношение спроса и предложения, но танкер-нефтевоз стоит гораздо больше, чем алмаз, хотя и имеет меньший коэффициент ратификации. Теория предельной полезности не в силах внятно объяснить такие примеры. Это может сделать только трудовая теория стоимости. П.Самуэльсон на страницах своей «Экономики» вынужден признать, что алмазы стоят дороже воды не в силу того, что имеют более высокую предельную полезность, ведь они имеют гораздо более низкую полезность, а из-за более трудоемкого процесса добычи алмаза. Это было равносильно выброшенному белому флагу, это было признанием того, что трудовая теория стоимости имеет под собой неопровержимую основу для существования, хотя Самуэльсон никогда и не был ее сторонником. Ведь этот пример – не просто какое-то частное экстраординарное исключение. Такие случаи, подтверждающие этот закон, встречаются в повседневной жизни миллионы и миллиарды раз на дню. Закон не может действовать в одних случаях и не действовать в других. Экономический закон потому и есть закон, что действует всегда и при любых обстоятельствах.